Екатерина в течение года выступала на сцене музея, давала мастер-классы и была членом жюри конкурса «Стипендия им. А.Н.Скрябина». Перед концертом корреспондент музея Айдана Кусенова побеседовала с пианисткой о главных музыкальных итогах года, о предстоящем юбилее Рахманинова и о счастливых пельменях.
Вы являетесь давним другом нашего музея. Как долго продолжается эта дружба?
Последние лет семь минимум. Так сложилось, что каждый год перед новым годом «под елочку» я выступаю с сольной программой, и это стало традицией. Но такая активная дружба началась примерно в 2015 году, а может и раньше. Но впервые я выступала в музее еще будучи школьницей, почему бы и не посчитать это началом дружбы? В таком случае – с 9 класса. Последние годы сотрудничество стало активным – это и концерты, и участие в проектах Московского департамента, и конкурсы, и мастер-классы. Вот последний приход был очень приятным (под эгидой Московского департамента).
Какие у вас впечатления в целом за этот год?
Год Скрябина у меня больше связан с проектами музея. Самым ярким событием стал конкурс Скрябина, где сочинения Скрябина играли молодые начинающие музыканты, а то и вовсе дети. И это так впечатляет, в их игре слышна такая искренность. Я не всех участников слышала, но верю, что они все замечательные. И по окончанию конкурса за всеми музыкантами мы потом следим. Вот, например, Андрей Гончаров сейчас победил «Бронзового Щелкунчика». Детки, которые в таком юном возрасте играют Скрябина не могут быть ординарными – в этом их достоинство.
В школьной программе не часто встречаются сочинения Скрябина. Насколько исполнение Скрябина детьми отличается от исполнения взрослых?
Думаю, что приблизительно настолько же, насколько отличается Моцарт или Шопен. Хотя Скрябин, конечно, более сложный. Но, тем не менее, если у человека есть врожденное чувство музыки, то у него в любом возрасте все получится. Дело не просто в чувствительности, когда это идет на мало осознанном эмоциональном уровне, а дело в музыкальной чуткости, которая всегда связана с интеллектом. А ум ребенка виден сразу. Ребенок, недостаточно развитый интеллектуально и эмоционально, не сможет сыграть ни Шопена, ни Скрябина. В этой музыке нельзя «выехать» на чистой виртуозности. Нужно обладать чувством звукоизвлечения.
Не попадались ли Вам в последнее время юные пианисты, которые обладают этим чувством?
Этому учат, безусловно, педагоги, особенно этим славится русская фортепианная школа. И даже конкретно пением на рояли, но в Скрябине не обойтись и пением. Эти мистические звучности, мерцания в высоком регистре, глубокие басы и прочее требуют большего. Из недавних впечатлений могу вспомнить Михаила Трошкина. Я его недавно встретила на конкурсе в Новосибирске. Видно, что он подрос за истекший год, там он исполнил 5-сонату Скрябина исключительным образом. Это удивительно, как юный музыкант 18-ти лет умеет создавать звуковые миры. А для Скрябина это важно, это одна из звукорежиссерских задач, когда ты конструируешь звуковой объёмный стерео-мир. Это одно из серьезнейших впечатлений. К слову, я сама к Скрябину подступилась в гораздо старшем возрасте.
Как Вы оцениваете уровень участников мастер-классов?
Дети все были разные. Ну вот, например, одна девочка честно призналась, что недавно сменила статус с хоровой певицы в пианистку. С другой стороны, был мальчик из Гнесинки – Иван Чепкин. Это исключительный талант, с настоящим сложившимся пианистическим мастерством, со своим не боящимся взглядом, со своими исполнительскими канонами. С такими детьми всегда интересно. И дело не только в оснащении. Оснащение – это только средство для более глубокого разговора о сути исполняемой музыки. Разговор ведется о том, что конкретно хотел вложить туда автор, и насколько исполнитель вправе корректировать авторское слово. Я склоняюсь к тому, что исполнитель не «должен» становиться вровень с автором. Авторский текст всегда первичен (хотя и есть гении, которые могут встать на один уровень). С Ваней мы поднимали философские темы, вопросы самого факта профессии исполнительского интерпретатора, это было невероятно интересно. Даже публика молча включилась в нашу дискуссию, и по окончанию каждый ушел, и я, в первую очередь, с новыми размышлениями о наших вечных вопросах.
В том числе о Скрябине?
Да, в том числе и о Скрябине, особенно если учесть тот факт, что Скрябин – композитор-исполнитель. А таких в истории музыки было не так много, на самом деле. И когда композитор является одновременно исполнителем своих сочинений – это совершенно другая история. Когда композитор сам владеет инструментом, тогда он двигает исполнительское искусство вперед. То же самое было со Скрябиным. Но это непреодолимая ситуация, он развил исполнительское искусство настолько, что никто не смог пойти дальше. Прокофьев, Шостакович и другие – они пошли своим особым путем. А Скрябина не продолжил никто. Может быть это еще впереди. Это я сужу по современным композиторам, когда вижу, что они вдохновляются Скрябиным, в том числе, идеей синтеза искусств – это идеи будущего. В этом Скрябин опередил свое время.
Кто из композиторов современных подхватил идеи Скрябина?
Как пример, скоро я буду участвовать в проекте Олега Пайбердина совместно со звукорежиссерами, где я буду исполнять его фортепианный цикл «Дамы филармонического общества». Звукорежиссеры предупреждают меня, что я во время игры услышу что-то неслыханное. А ведь это ничто иное как развитие идей Скрябина. Тут даже стоит вспомнить один из первых советских электроинструментов, который получил название «АНС» - Александр Николаевич Скрябин. А сегодня мы уже не мыслим себя без электронных инструментов. Поэтому в Скрябине идеи на несколько веков вперед – это точно.
Совсем недавно Вы исполнили на «Пяти вечерах» цикл Олега Пайбердина «Дамы филармонического общества» и Сонату «2022» Ефрема Подгайца для домры и фортепиано. Чем для Вас интересна современная музыка?
Я убеждена в том, что если исполнитель чувствует свою ответственность перед музыкой как таковой, а не только перед собой, то он понимает, что вне контакта с композиторами он не будет включен в процесс. В таком случае задача – найти своего композитора. Найти автора, который близок тебе по духу, и которому оказываешься близок ты как исполнитель. Потому что у композитора есть внутреннее ясное слышание своего сочинения, даже если он сам не может его воспроизвести на инструменте. А Олег не профессиональный пианист, но тем не менее у него ясный внутренний слух. А потом в дело вступает исполнитель, который приходит со своим взглядом и со своими исполнительскими возможностями и техническими ограничениями. И когда эти два взгляда встречаются, дальше все зависит от композитора: либо он идет на поводу опытного исполнителя и отдает ему на откуп некоторые решения, доверяя ему полностью, либо композитор ставит интерпретаторские очень твердые рамки.
Какой путь для Вас предпочтительнее?
К обоим путям я отношусь с уважением. Во втором случае если композитор четко знает, чего он хочет, то он это все выписывает в нотах. А профессионализм исполнителя заключается в том, чтобы уметь прочитать нотный текст. И этому меня научил Родион Константинович Щедрин, который обращал внимание на каждую деталь, например, говоря «я написал это не потому, что мне больше нечем было заняться». Для меня это было большим собственным развитием, а теперь я объясняю это своим ученикам. Например, играя Бетховена ребята по неопытности игнорируют какие-то детали или нюансы, на что я говорю «как ты так можешь? Ведь это только потому, что Бетховен не может подойти и пальцем показать тебе в нотах», как это могут сделать современные композиторы. Это поворачивает взгляд на многие вещи. Тогда исполнитель всегда старается быть в диалоге с любым композитором. И это большое счастье, когда с ним можно сесть за один инструмент и поговорить.
Ваш предстоящий концерт соединил год Скрябина и грядущий год Рахманинова. Вами будут исполнены прелюдии и транскрипции. Чем для Вас ценен Рахманинов?
Рахманинов – мое все. Рахманинов близкий мне человек. Я, конечно, общаюсь с ним через музыку, но тут важны свидетельства, письма, воспоминания, статьи. Например, в свое время мне в душу запала его статья «10 признаков хорошей фортепианной игры». Это так «по-рахманиновски». И в этом его простота, скромность и интеллигентность. Он был аристократичен во всех своих проявлениях – в музыке, в жизненном пути, в своей общественной деятельности. И находясь сейчас в преддверии юбилея мы все больше начинаем о нем говорить. Стоит вспомнить прошедший конкурс Рахманинова, который еще больше популяризовал его музыку. Любые великие деятели искусства нуждаются в постоянном напоминании, о том, что такое у нас есть. Хорошо иметь возможность лишний раз поговорить и признаться им в любви. Особенно это важно для подрастающего поколения, ведь они открывают для себя эти личности.
А как открыли их для себя Вы?
Я помню свое первое знакомство с Шопеном, с Рахманиновым, я трепетала, будучи ребенком, и понимала, что прикасаюсь к чему-то совершенно немыслимому. Причем понимала я это не только потому, что мне нравилась эта музыка, но и потому как благоговейно эти имена произносили мои педагоги и мои родители. Мне всегда говорили: «Ты сейчас будешь играть Рахманинова», а дети ведь ловят такие детали, и я чувствовала, что это что-то священное. В школьном возрасте я перечитала много литературы о нем, и, надо сказать, что он влюблял в себя как в человека. Как юный мальчик, который пишет музыку для своих близких или для Верочки Скалон, в которую был влюблен. Заглядывая в его юность, я видела его, будто он мой старшекурсник. Конечно, на более взрослом уровне к его музыке начинаешь относиться иначе. Но вместе с этим, Рахманинов – мистический композитор. Все пианисты его любят особой любовью, но кого не спроси, то почти у каждого есть жизненная, возможно переломная история, где музыка Рахманинова была либо судьбоносной, либо наводящей!
Есть ли какие-то проекты на 2023 год, которые Вы можете анонсировать?
Начинается год с сольного концерта 8-января в филармонии. Это будет первое мероприятие в рамках юбилея. Потом будет открытие конкурса Хиблы Герзмавы. Это ее замечательный новый проект, где будут участвовать и певцы, и концертмейстеры. Это очень важно, ведь это такая потрясающая профессия. Я очень уважаю концертмейстеров-пианистов, во-первых, у меня много друзей-коллег, но дело не только в этом, но и в том, что это уникальные музыканты. Хороший концертмейстер всегда на вес золота. Они ничуть не меньше солистов, это простая иная сфера, взгляд на мастерство пианиста через другую призму. Также мы будем выступать с Екатериной Мочаловой, где мы будем снова играть музыку Подгайца и Александра Чайковского. В Красноярске будет Транссибирский фестиваль, где я тоже буду принимать участие. Будут проекты с Александром Гиндиным для двух и четырех роялей. Кроме этого, из современной музыки я буду исполнять музыку уважаемого композитора Толибхона Шахиди. Также планируется концерт с Владимиром Ивановичем Федосеевым.
С самим Владимиром Ивановичем!
Это наш великий мэтр. Я играла с ним в прошлом сезоне концерты Рахманинова, и это было непохоже на то, что я знала о концертах. Все-таки когда ты входишь в резонанс с большим маэстро, то наступает невероятная синергия. Весной мы проводим наш ежегодный фестиваль в Сургуте «Зеленый шум», в этом году уже 11-ый по счету. Мы его так назвали, потому что он проводится в конце апреля, а в том регионе это самое начало весны, которую мы призываем этим молодежным фестивалем. А насчет образовательных планов, я очень хочу участвовать на фестивале «Musica Integral», когда выступают любители-непрофессионалы, которые детстве начинали обучаться музыке, а потом поменяли сферу деятельности. А теперь они вспоминают свои навыки игры. Это невероятно талантливые ребята с большим энтузиазмом. Ведь чтобы выйти на сцену Большого зала консерватории и сыграть на скрипке нужна смелость, особенно когда ты по профессии физик! А когда зовет музей Скрябина, я стараюсь не отказываться, всегда радостно прибегаю, а сами встречи стали родными.
А как Новый год будете праздновать Вы? Есть ли у Вас семейные традиции, возможно музыкальные?
Музыкальных нет. Новый год для нас – это момент отвлечения от работы. Как бы мы все не любили музыку, мы, конечно, в новогоднюю ночь за инструмент не садимся. Но тем не менее, мы празднуем всегда дома в кругу семьи с домашними животными. Это большое счастье. Главная наша традиция – новогодний неизменный стол. У нас в семье есть уральские корни, поэтому на столе обязательно самолепные пельмени. Вот 30-го числа концерт, а 31-го день лепки пельменей и в каждой партии делаем обязательный счастливый пельмень с перцем.
А Вам попадался?
Конечно!
Приглашаем всех на праздничный концерт Екатерины Мечетиной 30 декабря в концертном зале медиацентра «Дом Скрябина».